Что может приобрести человек за недолгое время своего земного странствования? "Изменят, братия, непременно изменят нам все тленные блага: богатым изменит их богатство, славным их слава, юным их юность, мудрецам их мудрость. Только одно вечное, существенное благо может стяжать человек во время странствования земного: истиное Богопознание, примирение и соединение с Богом, даруемое Христом", - отвечает святитель Игнатий Брянчанинов. [1]

"Сия есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа", - таково свидетельство Самого Господа Иисуса (Ин. 17:8). Все, желающие войти в жизнь вечную, должны обрести Богопознание, которое, как верный путь ко спасению, содержится в Таинствах и учении Православной Церкви.

Знание о Боге и Его отношении к миру, о мире и человеке, знание, выраженное в слове, иначе сказать - всегда пребывающая в Церкви истина, только облеченная в "плоть слов", и является существом православного богословия. Основанием же последнего, основанием, на котором святые отцы строили точное вероучение, находим не человеческое мудрование, а Божественное откровение, данное в Новом Завете, которое отцы раскрыли благодаря своему личному опыту богообщения.

Созерцание Божества и Его проявлений в мире запечатлела также православная иконопись, которую недаром называют "богословием в красках". Еще один, подобный путь богословия - "богословие в звуке" - содержится в системе, содержательном и мелодическом строе песнопений Православной Церкви. По утверждению святых отцов, внимательное и тщательное усвоение всех поемых и читаемых в храме текстов, доставляет познание христианского вероучения, вполне достаточное для спасения. [2]

Все три пути богословия соединяются в церковном богослужении, когда наряду с молитвенным общением происходит таинственное реальное соединение с Богом во Святом Причастии.

1. Основополагающие принципы богослужебного пения в сответствии со святоотеческой традицией

Святитель Иоанн Златоуст говорит, что пение как способ богословия, присущий людям, является образом небесного ангельского пения. "На небе славословят ангельские воинства, на земле люди в церквах составляют хоры, подражая такому их славословию. На небе серафимы взывают трисвятую песнь, на земле собрание людей возносит ту же песнь. Составляется общее торжество небесных и земных существ, одна благодарность, один восторг, одно радостное ликование". [3]

Система песнопений и мелодический строй складывались в Церкви постепенно, на протяжении долгого времени. Сегодня нам известны имена многих авторов богослужебных песнопений: преподобный Иоанн Дамаскин, создатель первой системы догматического богословия, который был также в числе составителей осмогласия и других песнопений; преподобный Роман Сладкопевец, русские рапевщики - Федор Крестьянин и Савва Рогов с учениками, создатели большого знаменного распева, и многие другие, о которых мы скажем ниже.

Творцы текстов и мелодий песнопений явились богословами в прямом смысле слова, сумев выразить в слове и звуке личный опыт Богообщения и квинтэссенцию церковного вероучения. Это непосредственно свидетельствует о том, что они были людьми благочестивой, праведной жизни, соблюдали заповеди Христовы, ибо, согласно апостолу, "кто говорит: "я познал Его", но заповедей Его не соблюдает, тот лжец и нет в нем истины" (1 Ин. 2:4). [4] Поэтому надо признать удачными и справедливыми слова современого исследователя об одном из традиционых видов церковного пения: "знаменный распев создавался в процессе монашеского подвига, есть плод праведной жизни, и, в свою очередь, сам побуждает к праведной жизни". [5]

Примечательно, что рассматривая церковное пение как общественную молитву, святоотеческое предание предъявляет к нему прежде всего не мелодические, а исполнительские, нравственные требования.

"Чего же мы желаем и требуем? - говорит святитель Иоанн Златоуст. - Того, чтобы вознося Божественные песнопения, вы были проникнуты великим страхом и украшены благоговением". [6]

Общее правило, которое церковное предание предъявляет к пению в нравственной части, как будет видно далее, вполне адекватно выражается призывом псалмопевца:

"Работайте Господеви со страхом, и радуйтеся Ему с трепетом" (Пс. 2:11).

"Что же значит работать Господеви со страхом? - объясняет Златоус. - Значит, исполняя всякую заповедь, совершать это со страхом и трепетом, возносить молитвы с сокрушенным сердцем и смиренным умом. И не только работать со страхом, но и радоваться с трепетом повелевает Дух Святый через пророка. Так как исполнение заповеди обыкновено доставляет радость упражняющемуся в добродетели, то и ей, говорит он, надобно предаваться со страхом и трепетом, чтобы нам, забывшись от бесстрашия, не погубить трудов и не оскорбить Бога.

Но как возможно, скажешь, радоваться с трепетом? Эти два чувства не могут быть вместе в одно и то же время, будучи весьма различны между собой. Радость есть удовлетворение желаний, наслаждение приятным, забвение неприятного; а страх есть прискорбное чувствование ожидаемых бедствий, происходящее в отчаявающейся совести. Как же можно радоваться со страхом, и не просто со страхом, но и с трепетом, который есть усиленный страх и знак беспокойства? Как, скажешь, это может быть?

Этому научают тебя серафимы, которые самым делом исполняют такое служение.Они наслаждаются неизреченной славой Создателя и созерцают непостижимую красоту". [7]

Имеется немалое количество свидетельств подобного понимания основ богослужебного пения из святоотеческой церковной традиции. Приведу один из наиболее известных и ярких примеров - поучение египетского подвижника аввы Памвы. Составитель сборника, откуда я цитирую эту историю, "Пролога в поучениях", протоиерей В. Гурьев, предваряет рассказ весьма точным замечанием: "очень жаль, братие, что некоторые из певчих только грешат, когда поют. Они обыкновенно стараются перекричать других, с ними поющих, и через это нарушают общую гармонию пения и вводят в соблазн молящихся, возбуждая в них или гнев или глумление".[8] Поэтому далее составитель и приводит интересную и важную для нас историю.

Преподобный Памва послал однажды своего ученика по делу в Александрию. Инок пробыл там 15 дней, причем в это время часто посещал церковь св. Марка. Поскольку служба в ней ему нравилась, он с сожалением вернулся из города домой. Заметив его грусть, преподобный Памва спросил, не случилось ли с ним какого несчастья. "Отче, - ответил ему инок, - мы проводим свои дни в небрежении! После виденного мною александрийского чина службы и слышанного там пения, я нахожусь в печали и не понимаю, почему и мы не поем также?.."

Старец сказал в ответ: "Горе нам, чадо!.. Ибо какое может быть умиление, когда стоят в церкви и возвышают свои голоса подобно волам? Если стоим пред Богом, то должно стоять с умилением, не ухищряться в пении, не возвышать без ума голоса, не трясти руками, не позволять себе неприличных телодвижений. Ибо надобно нам со многим страхом и трепетом со слезами умолять Бога, и с умилением, воздыханием и благонравно тихим и смиренным голосом приносить молитвы". [9]

Такой же аспект, относящийся отнюдь не к текстам или мелодиям песнопений, а именно к образу пения, к его аскетической составляющей, к сфере умного молитвенного делания, выделили и святые отцы VI Вселенского Собора и закрепили решение по этому вопросу в соответствующем соборном определении:

"Желаем, чтобы приходящие в церковь для пения не употребляли бесчинных воплей, и не вынуждали из себя неестественного крика, и не вводили ничего несообразного и несвойственного церкви. Но с великим вниманием и умилением приносили [бы] псалмопения Богу, назирающему сокровенное. Ибо Священое Слово научало сынов Израилевых быть благоговейными" (Правило 75).[10] В свете вышесказанного можно сформулировать основополагающие принципы богослужебного пения сответственно святоотеческой традиции:

1. Церковное пение является образом ангельского непрестанного славословия Божества. Будучи богословием в звуке оно, таким образом, предполагает зависимость текста от церковного вероучения, данного в Откровении и раскрытого церковными учителями на основе личного опыта богообщения, а, значит, и зависимость мелодии от текста.

2. Богослужебное пение является поэтому "плодом праведной жизни и само побуждает" к таковой. "Чистые сердцем Бога узрят" (Мф. 5:1).

3. В качестве канонически предписанного можно назвать пение молитвенное, внимательное, умиленное и благоговейное. Святоотеческая традиция характеризует его еще как смиреннное и тихое моление со страхом и трепетом.

4. Особенно подчеркивается недопустимость громкого пения, с возвышением голоса "без ума", с употреблением бесчиных воплей и неестественного надрывного исполнения. Это понятно, поскольку громкое пение часто происходит от желания выделиться отдельного певчего или даже всего хора, что является следствием тщеславия и неуместного превозношения.

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Свт. Игнатий (Брянчанинов). О покаянии // Аскетические опыты. Т.1. М., 1993, с. 97.

[2] "Церковные молитвословия содержат в себе пространное христианское догматическое и нравственное богословие: посещающий неупустительно церковь и тщательно внимающий ее чтению и песнопению может отчетливо изучится всему нужному для православного христианина на поприще веры". Свт. Игнатий (Брянчанинов). Слово о церковной молитвы // Собрание сочинений в 7 томах. Том 2. Аскетические опыты. М., 1993, с. 181-182.

[3] Свт. Иоанн Златоуст. Из беседы на слова "И бысть в лето, в оньже умре Озия" // Иже во святых отца нашего Иоанна Златоустого избранные творения. Собрание поучений в 2-х томах. Том 1. Издание Св.-Троицкой Сергиевой Лавры, 1993, глава "О благоговейном предстоянии в церкви", с. 177-178.

[4] "Старинные церковные распевы являются самым лучшим выражением высоких религиозных настроений. Это и понятно, потому что творцами их были люди высокого религиозного духа, подвижники, святые, одаренные тайной познания божественных звуков", - говорил патриарх Алексий I (Патр. Алексий I (Симанский). Речь в МДА 18 апреля 1948 года).

[5] Кутузов Б. Возрождать ли нам знаменный распев? // ЖМП, 1993, 3, с. 69.

[6] Свт. Иоанн Златоуст. Из 1-й беседы на слова "И бысть в лето..." // Собрание поучений, том 1, с. 179.

[7] там же, с. 180.

[8] Пролог в поучениях, ноябрь, в 1-й день // Пролог в поучениях. Сост. прот. В. Гурьев. Издание Св.-Троицкой Сергиевой Лавры, 1992, с. 183.

[9] там же, с. 180 (рассказ приводится в незначительной стилистической редакции).

По словам святителя Иоанна Златоустого, "требуемое от нас благочиние состоит в том, чтобы, во-первых, приступать к Богу с сердцем сокрушенным, потом выражать такое расположение сердца и внешним видом, скромным стоянием, благопристойным положением рук, тихим и умеренным голосом. Это легко и возможно для всякого желающего". (Свт. Иоанн Златоуст. Из 1-ой беседы на слова "И бысть в лето..." // Собрание поучений, том 1, с. 182).

[10] Книга правилъ святыхъ Апостолъ, святыхъ Соборовъ Вселенскихъ и Поместныхъ, и святыхъ Отецъ. Издание Св.-Троицкой Сергиевой Лавры, 1992, с. ~рз (107).