Рассмотрим по порядку все виды употребляемой в наших храмах мелодии.

О распеве мы говорили выше. Обратимся теперь к понятию напева. Толкователи определяют его по-разному. Так, по мнению И.И.Вознесенского, слово "напев" означает ту или другую группу частных мелодий какого-либо гласа известного распева, например, напев подобна 4-го гласа знаменного распева и т.п." [2.8, 86]. Такого же мнения придерживается и Н.Потулов [2.29, 70]. А.А.Игнатьев, суммируя оба эти мнения, поясняет, что "понятия "распев" и "напев" различаются только в объеме" [2.12, 41]. С этими мнениями трудно согласиться. Зачем говорить "напев четвертого гласа знаменного распева", когда гораздо вернее будет, если мы скажем просто "четвертый глас знаменного распева"? Ведь и напевы и гласы обозначают одно и то же - мотивы, мелодию.

Более правдоподобно рассуждают о происхождении слова "напев" старообрядческие толкователи. "Напев, или, как его называют певчие, "напевка", не подходит ни под какое сколько-нибудь точное определение. Все напевы обязаны своим происхождением исключительно влиянию местных вкусов, а еще чаще - свободному и своеобразному пониманию певческого искусства местных певцов и их руководителей... Каждый областной певец поет так, как он понял или усвоил данное песнопение. Показалось ли оно ему в каком-либо месте трудно усвояемым - он, ничтоже сумняся, упростил его - то есть, или видоизменил неподдающееся его познанию место, или (что проще и чаще случается) пропустил целый ряд хитросоставленпых крюковых сочетаний, заменив их простым переходом в два-три звука собственного сочетания. Иногда же получается обратный результат. Бывает, что равное течение мелодии почему-либо не удовлетворяет певца и он, руководимый уже не крюковой мелодией, а своим личным вкусом, начинает "украшать" ее, прибавляя то здесь, то там собственные вариации" [2.11-2, 1909, 146, 237]. С этим согласен и Игнатьев, хотя и не решается, как мы уже сказали, дать собственного определения самому понятию "напев". "В каждом монастыре, - говорит он, - и едва ли не в каждом храме, вместе со своими уставами-порядками были и свои воззрения на церковное пение, свои напевы, свои особые распевы, притом часто не древние и не подлинные, а достаточно, а иногда и совершенно искаженные малообразованными переписчиками церковных песнопений и едва ли не еще более - досужими выдумками искусных для того времени певцов... Не было строго установленной системы, не было истории, а потому и не знали, какие напевы искажены, и каково вообще должно быть русское церковное пение" [2.12, II]. Так говорит автор о древних временах. Но и в наши дни мало что изменилось в этом отношении. Таким образом, напев в церковном пении - то же, что местный говор в языке народа.

Народно-церковная мелодия отличается от распева и напева, прежде всего, своим происхождением: она создается не на клиросе, как напев и распев, а в неорганизованной толпе церковных богомольцев. В лучших случаях такая мелодия возникает под влиянием церковных распевов и напевов, слышимых народом в храме. Народно-церковная мелодия - это мелодия "дикорастущая", засоренная. В ней слышатся обрывки церковных напевов, хаотически смешанные с народно-песенными мотивами. Народ выражает в этой самодельщине свои субъективно-религиозные переживания, не всегда соответствующие церковному учению и духу Православия. Такие мелодии создавались в старое время в междугородних крестных ходах или в процессе внебогослужебного пения, например, во время прикладывания ко кресту после богослужений: так же, очевидно, создаются они и в наше время. Здесь зачастую можно услышать не только мелодии южнорусских колядок, но и католических кантов, и даже народных песен.

Композициями, как известно, называются духовно-музыкальные (вокальные) произведения, созданные известными авторами. Сюда же мы относим и все гармонические переложения и композиторские переработки церковных распевов и напевов.