В практике нашей отечественной Церкви существует еще так называемый болгарский распев. О нем написано много, но нас он интересует лишь постольку, поскольку он связан с распевом знаменным. Разумовский называет его самым бедным из всех древних распевов [2.32, 87]. Этот распев проник к нам через Афон и юго-западную Русь [2.12, 446}. В настоящее время у нас не много сохранилось песнопений этого распева: "достойно есть" (8-й глас), "Дева днесь" и "Плотию уснув" (3-й глас), "Ныне силы небесныя" (1-й глас), "Благообразный Иосиф" (2-й глас) и "Тебе одеющагося" (5-й глас).

Кроме вышеупомянутых распевов, наша отечественная Церковь имеет и так называемый обычный распев. Распев этот нельзя отнести ни к древним распевам, ни к их местным вариантам (напевам). Таких мелодии у нас очень много. До недавнего времени они существовали в устном предании [2.12, 458]. Разумовский пишет по этому поводу: "Почти в половине настоящего (т.е. XIX века) оказалось, что эти распевы не были положены на ноты. В 1846 году было решено:

1. Введенные с давних времен в некоторых церквах, монастырях и епархиях древние напевы оставить везде без изменения;
2. Всем таковым напевам составить список, с показанием, где какой употребляется и хранить сей список в Священном Синоде;
3. Поручить директору Придворной певческой капеллы положить на ноты те напевы, которые еще не положены, но отнюдь не делать в них никакого изменения, и если в напеве одного и того же песнопения существует по местам разница, то не приводить оного к одному, а предоставить каждому месту или церкви напев, введенный в обычай" (Указ Святейшего Синода от 30 сентября 1846 года) [2.31, 188].

Мелодии эти представляют собой ни что иное, как местную переработку (но не оттенки) древних наших распевов. Митрополит Арсений Новгородский в речи на певческом съезде своей епархии дал им такую оценку: "Существующий обычный напев представляет собой искажение мелодий, заключающихся в синодальных нотных книгах, или же традиционное измышление певцов, передававшееся по слуху от одного певца к другому. Притом же и в этих нотных книгах в изданиях разных годов одни и те же напевы изложены иногда различно" [2.35, 17]. А.А.Игнатьев относится к обычным распевам более снисходительно и дает о них положительный отзыв. "Обычный распев, - пишет он, - получил свое наименование от обычая - исполнять тем или иным способом в данной местности богослужебное пение. Начало обычных распевов восходит к XVII веку, когда прежние распевы окончательно сформировались и были заключены в стереотипную форму на нотном стане. Пение, как искусство живое, подлежит постепенному и непрерывному развитию. Оно вступило в новый фазис своего развития. Фазис этот состоял в том, что оно выразилось в новых вариантах прежних распевов, родственных им как по мелодическому и ритмическому характеру, так и по внешней конструкции в певческих строках. Эти-то новые варианты распевов, представляющие собой нередко только сокращение последних, и получили у нас наименование обычных распевов... Обычный распев так же разнообразен и изменчив в разных местах нашей обширной Руси, как неустойчив по разным этнографическим ее уголкам самый тип русского человека. Распев Московской губернии уже не тот, что в губернии Киевской... Обычные распевы коренятся, как стебли в своем корне, в тех же вышеупомянутых древних церковных осмогласных распевах. Однако из всей массы этих обычных местных распевов можно оттенить два главных течения в образовании последних: южное - киевское и северное - московское, или южнорусское и великорусское" [2.12, 458]. Таким образом, автор здесь смешивает два понятия - "распев" и "напев". С таким определением никак нельзя согласиться: распев есть переработка, а напев - незначительное изменение местного характера. В наши дни никто не назовет язык украинский или белорусский местными говорами, равно как и говоры, например, костромской и владимирский - языками; таким же образом следует отличать и распев от напева.

Мелодии обычных распевов часто очень приближаются к мелодии знаменной и к мелодиям других древних распевов: в них иногда можно уловить целые строки знаменного распева. Так, в ирмосах Богородичного канона ("Отверзу уста моя") обычного распева ясно звучат кокизы большого знаменного распева. Покровский даже не считает обычный распев распевом вообще: он называет его смесью разных распевов с разными местными вариантами [2.28, 7]. В силу этого мы не можем отрицать ни церковности обычного распева, ни его частичной уставности.

Все наши церковные распевы имеют местные варианты (напевы). Таких напевов у нас существует столько же, сколько существует на Руси епархий, монастырей и приходов. Знаменный распев имеет очень много местных напевов даже в старообрядчестве, и сами старообрядцы считают это вполне закономерным явлением [2.11-2, 1909, 236].

Напев, как мы уже говорили, отличается от распева тем, что мелодия распева-оригинала (книжная мелодия) в нем изменена частично, иногда даже едва заметно; в обычном же распеве она переработана полностью, иногда - до неузнаваемости.

Знаменный распев имеет несколько местных напевов и в нашей отечественной Церкви: например, валаамский, соловецкий, которые, хотя и незначительно, но отличаются от оригинала - стереотипного книжного распева. Надо заметить, соловецкий напев местами очень близок к крюковой мелодии (см. Пример 4).

Общепринятый киевский распев (книжный) также имеет несколько местных вариантов. Из них ближе всех к знаменному распеву стоит напев владимирский (см. Пример 5).