Мы уже говорили, что в Русской Православной Церкви, кроме распевов и напевов, существуют еще народно-церковные мелодии неклиросного происхождения. Церковными мы называем их только но месту употребления. Лучшие из них в смысле церковности являются вульгаризацией церковных распевов: это "одичавшие" церковные мелодии, употребляемые в бессмысленной, грубой, с позволения сказать, "обработке". Это религиозно-музыкальные обычаи в звуках, но обычаи дикие, безнадзорные, созданные толпой. Подавляющее большинство народных мелодий, худшая их часть - это мотивы, не соответствующие духу и Уставу Церкви: они суть произвол народа, понимаемого в худшем смысле слова. Они созданы народом, как и всякая народная песня; но как песни бывают разные - положительные и отрицательные (к последним относятся срамные по тексту и дикие по мелодиям), так и религиозные мелодии этого рода. С строго церковной точки зрения мы рассматриваем народно-религиозные мелодии как отрицательную форму народно-церковного творчества. Поэтому, если с обычными распевами и местными напевами, не чуждыми погрешностей, мы можем как-то смириться, то к этим мелодиям надо подходить с большой осторожностью, а с худшими из них надо вести самую решительную и беспощадную борьбу, как и вообще со всякими "сорняками", проникающими в Церковь.

Но отрицательную сторону народно-церковного сочинительства следует отличать от подлинного творчества, которое имело и имеет важное значение в нашем церковном пении и в особенности - в деле создания его основы - знаменного распева. Народ истинно-церковный, впитавший в себя церковное, никогда не создаст чего-либо чуждого духу и учению своей родной Церкви. Древняя Русь была строго церковной. Русская верующая душа чутко восприняла святое Православие и выразила это в своем церковно-певческом творчестве. Но когда церковное пение у нас стал создавать человек чужой, который смотрел на богослужебный текст, как на бездушный материал для распределения звуков своей субъективно-религиозной (или вообще безрелигиозной) мелодии, тогда пение у нас перестало быть вполне церковным как в индивидуальном (композиторском), так и в коллективном (народном) творчестве.

Возьмем, к примеру, современную, звучащую под сводами наших храмов мелодию молитвы "Царице моя преблагая", совершенно одинаковую с мотивом народной песни "Сухой бы я корочкой питалась". Сравним эту мелодию со старой (тоже народной) мелодией этой молитвы (третий глас народного напева) или с мелодией известной стихиры "Совет превечный", проникнутыми духом чистого Православия, и мы ясно увидим, к чему привело уклонение от законов церковного осмогласия. Наша церковная мелодия самобытна, но она, как и творец ее, церковный народ, всегда верна Церкви. Всякая музыка есть эхо сокровенной жизни человеческой души (см. Пример б).

Народные мелодии большей частью касаются сугубых ектений. Здесь зачастую можно услышать и мелодию русской народной песни "Вдоль да по речке" (см. Пример 6-2), и припева польской рождественской колядки "Хвала на высакости" (см. Пример 6-3).

В своем произволе непризванные "творцы" дошли до искажения самого текста. Так, в наших храмах появилась молитва Господня с прибавлением слов "Отче наш" после каждого прошения; появился новый, самодельный текст Трисвятого ("святый Боже, помилуй нас"), и многое другое. Старые византийские ухищрения - анаграмматизмы и прочее, отвергнутые в свое время нашими благочестивыми предками, ожили вновь, только в более диких формах.