В мелодическом отношении пение древней церкви мало походило на то, которое мы слышим в настоящее время. Там употреблялись лишь самые легкие модуляции голоса, так что это пение скорее можно назвать речитативом или певучим говором, чем мелодическим пением с развитой системой вокализации. Это особенно нужно заметить об исполнении псалмов во время богослужении. Блаж. Августин говорит, что в церкви его времени "псалмы произносились таким ровным голосом и с такими слабыми модуляциями, что скорее приближались к говору, чем к пению", а Исидор Севильский прямо заявляет, что в первенствующей церкви псалмопение совершалось таким образом, что скорее походило на звучное произношение, чем на пение, в строгом смысле этого слова. При такой манере пения, само собою понятно, от певцов не требовалось большого умения; сама монотонность предохраняла от дисгармонии, а отсутствие мелодического элемента делало терпимым участие голосов слабых и малообработанных. Этот способ певческого исполнения применялся ко всем тем случаям, когда требовалось более полное, внятное и раздельное чтение, так сказать, чтение нараспев. Так читали апостол и евангелие, что сохранилось отчасти и доселе. До нас дошли рукописи, в которых чтения библейского текста, апостола и евангелия, положены как бы на ноты, и повышение и понижение голоса обозначено особенными певческими знаками. Разделение апостола и евангелия, сделанное диаконом Евфалием в V веке, имело между прочим целью упрощение их чтения в церкви и удобство при исполнении чтения нараспев. В пении гимнов допускалось более свободы и искусственности. Народное пение греков с его развитой техникой могло иметь и имело сильное влияние на певческую мелодию древнехристианских гимнических произведений. Особенно удобен был для такого назначения строгий дорический лад, о котором с особенным уважением отзывались греки, и который нашел себе ценителей и в истории церковного пения. Мы не будем излагать технической стороны древнего пения и характеризовать различные напевы, особенно любимые древними греками. Мы заметим только, что первенствующая церковь вообще держалась того правила, что нежное мелодическое пение слишком действует на чувственное впечатление и может этим отвлекать мысль от содержания гимнов и молитв, а потому она могла усвоить напевы древних греков не иначе, как с ограничением и строгим выбором годных музыкальных элементов. К музыкальной нежной и эстетической манере пения она относилась с недоверием и осуждала ее, как недостойную. Известный Павел Самосатский отличался особенным пристрастием к блестящей обстановке богослужения, любил драматизм в произнесении проповедей, требовал, чтобы присутствующие рукоплескали ему и между прочим составил хор из женщин, которые исполняли должность певцов во время его служений. Обвинители Павла нашли во всех этих поступках его следы нововведений и отступление от строгих законов древней церковной практики. Но музыка всегда была могучим средством действовать на людское сердце и составляла один из самых сильных мотивов к возбуждению религиозного чувства. Это обстоятельство, к сожалению, долгое время не признанное ригористическим воззрением древних аскетов, было поставлено на вид и приложено к делу еретиками, которые и воспользовались мелодическими напевами своих гимнов для привлечения народа в свои собрания и для лучшего распространения своих учений. Мы уже упоминали о процессиях ариан, сопровождавшихся антифонным пением мужских и женских хоров. Но еще более отличился на этом поприще сирийский гностик Вардесан и его ученик Гармоний. Они написали множество гимнов, в которых изложили свое учение ритмическим языком и положили эти гимны на музыку. Ефрем Сирин, по словам его биографа, видел, что секта Вардесана усиливается благодаря прекрасным мелодиям Вардесановых гимнов, и что ими-то вливал он губительный яд в сердца тех, которые слушали его песни. И вот Ефрем решился сделать в своей церкви то же, что с таким успехом испробовали его противники: он со своей стороны написал православные гимны и устроил хор из женщин. Исполняя эти гимны, они своим приятным пением удерживали народ в церкви. Толчок, данный изобретательностью еретиков, вскоре сделался общим правилом и нашел оправдание в тогдашних церковных обстоятельствах. Было, разумеется, совершенно в порядке вещей обратить внимание на организацию церковного пения в то время, когда церковь так много заботилась о расширении своего культа и усилении богослужебной внешности. И, действительно, лучшие представители ее, стремясь к очищению церковного пения от мотивов светских, модуляций эффектных и прихотливых, в то же время старались придать ему известную степень музыкальной обработки, технической законченности, и со своей стороны много заботились об установке определенного закона для богослужебного пения. Восток, родина греческого искусства, прославленный любовью к музыке и пению, выработал и систему церковного пения, которая, усвоенная потом и на западе, сохранилась в богослужебном употреблении восточной церкви до нашего времени. Основной закон певческой мелодии греческой церкви состоит в осмогласии. Проведение его в практику, литургическое применение и подчинение этому закону разнообразных мелодий церковной музыки составляют заслугу востока и тесно связываются с именем св. Иоанна Дамаскина.