В мире светском и в инославных религиозных обществах богослужебная музыка понимается в широком смысле этого слова - как вокальная, так и инструментальная. Поэтому, естественно, на первый план там выдвигается "немая" мелодия. В наших рассуждениях о пении вообще (и о неправославном тоже) мы также будем употреблять слово "музыка", но только в отношении инославного, а не православного пения.

Согласно общепринятой формулировке, музыка есть искусство, в котором посредством музыкальных звуков выражаются человеческие чувства и настроения. По способу исполнения музыка, как известно, разделяется на вокальную и инструментальную, а по отношению к религии - на светскую и духовную (религиозную).

Общемузыкальные теоретики называют наше пение вокальной музыкой религиозного содержания. Здесь надо сразу же сделать оговорку: общепринятая (светская) формулировка в отношении церковно-православного пения неприемлема, ибо она не соответствует духу православной церковности и не выражает существа предмета, хотя и употребляется в наших церковно-музыкальных кругах, за неимением собственной формулировки. Более того, как мы увидим ниже, такое определение порождает ряд неверных, чуждых Православию выводов относительно церковного пения.

Воспитательное значение музыки вообще и пения в частности (оно древнее музыки инструментальной) отмечено и философами древности, и отцами Церкви. Аристотель сравнивал действие музыки на душу с действием гимнастики на телесное развитие [2. 9, 120]. "Природа наша, - говорит святитель Иоанн Златоуст, - так услаждается песнями и стройными напевами, и имеет к ним склонность, что и грудные дети, когда плачут и бывают неспокойны, успокоеваются ими... И женщины, и путешественники, и земледельцы, и мореплаватели делают это для того, чтобы пением облегчить трудность работы, так как душа при звуках стройной песни легче может переносить скуку и труд" [1. 19-3, т.5, 151-153]. Так же рассуждает и святитель Василий Великий [1. 19-1, т. 7, 76].

Богослужение всех религий состоит, как известно, из двух основных элементов - действенного и словесно-музыкального. Музыка является неотъемлемой частью богослужения почти всех религий. В неправославных религиозных обществах наряду с вокальной музыкой употребляется и инструментальная, но доминирующее положение занимает музыка вокальная. Чем же отличается религиозная музыка от нерелигиозной, светской музыки?

Характерные черты религиозной музыки вытекают из самого понятия религии как союза божества с человечеством, где первое снисходит к второму в откровении, а второе восходит к первому в молитве и в исполнении божественной воли. С понятием божества во всех религиях сопряжено понятие величия, а в более близких к истине религиях - понятие чистоты и святости. Таким образом, существенными признаками религиозной музыки являются: серьезность, исключающая всякое легкомыслие и шутку, торжественность и спокойствие, достигаемые диатоническим движением мелодии. Эти качества свойственны всякой религиозной музыке: чем ближе к истине стоит данная религия, тем сильнее и ярче выступают они в музыке. История музыкальной культуры, тесно связанная с историей религиозной музыки, свидетельствует о наличии этих особенностей в культовой музыке древних языческих религий Египта, Вавилона, Индии, Китая, а также Иудеи и Византии. Исследователи также признают неразрывную связь музыки с поэзией как "одну из своеобразных черт музыкальной культуры древневосточных цивилизаций" вообще, независимо от религии [2.9, 57-58, 67-68, 82-83, 84, 130].

По своему характеру музыка древних нехристианских религий, вероятно, не могла быть музыкой радостной, светлой. Грехопадение удалило человека от Бога. После своего падения человек должен был возвращаться к Богу тернистым путем рабства и наемничества. В таком состоянии всякая встреча человека с Господом - это "страшный суд", как выразился один из наших современных церковных писателей [2.11-1, 1968, №3, №59]. Человек подзаконный при "лунном" свете Закона Моисеева чувствовал себя, правда, намного лучше по сравнению с язычником; однако и здесь он оставался отверженным. "Человек, удаленный из лона божественного бытия, обречен лишь на отдельные встречи с Богом, причем не "лицом к лицу", а через "стену" греха, стоящую между человеком и Богом. Отсюда всякая религия в своей сущности всегда трагична, - писал в своей статье "Русское православное церковно-богослужебное пение" протоиерей Н.Трубецкой [2.11-1, 1959, №10, №66].

В наше время часто смешивают понятие религии с понятием Церкви, особенно когда хотят противопоставить общество верующих обществу неверующих, церковное - государственному и так далее. На самом деле, это две вещи разные: религией мы называем взаимоотношение, а Церковью - общество. Из этих двух понятий вытекает разница между музыкой религиозной и церковной.

Исходя из понятия Церкви как религиозно-общественной организации, мы усматриваем в церковной музыке, кроме признаков общерелигиозных, еще особые, собственно церковные признаки, без которых она не может считаться церковной: самобытность, отражаемость и чинность. Этим церковная музыка отличается от музыки религиозной вообще, отражающей субъективно-религиозные переживания отдельных личностей и такие же "дикорастущие" религиозные чувства неорганизованной религиозной толпы.

Церковная музыка рождается в недрах данной Церкви так же, как слово говорящего человека рождается в устах только его самого: никто другой не может иметь контакта с его внутренним миром до тех пор, пока сам он не выразит своего внутреннего состояния (1Кор. 2, 11). Церковная музыка, прежде всего, самобытна: она не может быть навязываема извне, и если заимствуется, то заимствуется генетически, вместе с самим учением данной Церкви. Заимствованная таким образом, она, естественно, перерабатывается в частностях, соответственно национально-психологическим особенностям и местным условиям данного церковного общества, оставаясь неизменной в основном. Насажденная принудительно или оставленная без соответствующей переработки, церковная музыка не будет соответствовать своему высокому назначению: она не сможет отразить в точности религиозных чувств верующих данного церковного общества.

Церковная музыка - это зеркало, отражающее внутреннюю жизнь данной Церкви - ее учение и порождаемые им религиозные переживания всего общества в целом. Каждый член Церкви, взятый в отдельности, потому и есть ее член, что он исповедует веру церковную, молится церковно и вообще живет духовной жизнью своей Церкви.

Музыкальное отражение религиозной идеологии и соответствующих религиозных чувств легко заметно в богослужебной музыке протестантских обществ (мы имеем в виду протестантские общества с наиболее устойчивыми традициями). Здесь, прежде всего, слышится радость, ликование. Исповедуя свою святость, приобретенную через веру в Искупителя, христианин-протестант благодарит Бога - Благодетеля и радуется о своем спасении. В хоралах Мартина Лютера мы слышим мужество, призыв к борьбе, упование и простоту.

Как музыка общественной организации, церковная музыка, естественно, подчинена законам данной организации. Эта чинность тем выше и организованнее, чем ближе к истине сама Церковь.

Существенные признаки церковности в той или иной мере можно найти в богослужебной музыке всех религий. Некоторое исключение составляют мелкие рационалистические и мистические секты, возникшие после Реформации, хотя, надо заметить, остатки этих признаков там не исчезли еще окончательно.

Основоположник движения Реформации Мартин Лютер, отвергнув и расторгнув "узы и иго" Церкви (Пс. 2, 3), создав известную доктрину так называемого "внутреннего озарения" в толковании Священного Писания и выдвинув на первый план интерес к народному языку и народной песне, дал широкий простор человеческому разуму и воле. Увлекаемый заманчивой идеей собственной святости, протестант, естественно, должен был отодвинуть на второй план святость самой религии - то, без чего, собственно говоря, религия немыслима. Лютер положил начало переработке мотивов народной песни и католических церковных мелодий для своих богослужебных песнопений. Последователи его продолжили эту деятельность. Но если у протестантов "ортодоксальных" существуют, все же, в этом отношении какие-то пределы, традиционные правила, то в протестантских сектах действует полная свобода, вернее - произвол, основанный на той же пресловутой доктрине "внутреннего озарения". Особенно этим отличаются русские секты. Утратив жизненную связь с Богооткровенной религией и создав собственное "откровение", общества эти мечутся из стороны в сторону, что, естественно, отражается и в их богослужебной музыке. Наряду с песнопениями, самобытными по тексту и мелодии, здесь употребляется не только любая мелодия - от православно-богослужебной до народно-песенной, -- но и церковно-православные песнопения целиком. Так, хлыстовские секты употребляют в своих "молитвенных" собраниях песнопения "Небеснаго круга", "Отверзу уста моя" и мн. др. В собраниях баптистов можно услышать "Ныне отпущаеши" и "Хвалите Имя Господне" А.А.Архангельского; в мен-нонитском гимне "Боже вечный" звучит мелодия одной из наших композиций "Свете тихий", причем, без малейшего изменения. Многие песнопения баптистов имеют мелодии русских песен, романсов и вальсов с незначительной переработкой, а иногда и в чистом виде. Так, баптистский гимн "Пастырь добрый ищет", с припевом "Ищет тебя, ищет тебя", имеет напев русской народной песни "Вдоль да по речке"; один из меннонитских гимнов поется на мотив известной русской песни "Коробейники". Много сектантских гимнов положено на мотив любовных романсов и оперных арий. Сектант употребляет православные мелодии не потому только, что текст этих песнопений взят из Библии, и не по тяготению к нашей Церкви, нет. Не по привязанности к миру употребляет он и светские мелодии: он применяет их лишь потому, что все это соответствует духу его религии, отражает его религиозное мировоззрение по совпадению.

Церковные мелодии христианского Запада, даже самые лучшие из них, - это красивые музыкальные картины, ласкающие слух так же, как радует глаз картина, мастерски написанная красками на полотне. Красота эта не совсем мирская, не театральная, но ее нельзя назвать и истинно духовной. В мажорных мелодиях западной церковной музыки звучит блаженная, самодовольная радость, а в минорных - земной укачивающий покой. Такая музыка легко становится популярной, успешно действует на слабые стороны человеческой души. Исходя из произвольного понимания слов апостола Павла, противопоставляющего (а не сравнивающего) благотворное действие священных песнопений искусственному воздействию алкоголя (Еф. 5, 18-19), западные христиане склонны понимать духовную радость в смысле своего рода духовного опьянения, которым фактически и является их церковная мелодия. Мелодия безмерной радости и усыпляющего покоя превращает земную подвизающуюся Церковь в торжествующую Церковь Небесную, чего на земле, конечно, нет и быть не может. Но протестанты и, прежде всего, баптисты называют свою религию "непрерывной пасхой", что и отражает их богослужебная музыка.

Таковы существенные признаки религиозной музыки вообще и инославной богослужебной музыки в частности.

Выше было сказано, что общепринятая формулировка, применяемая в отношении музыки инославных вероисповеданий, для нашего церковного пения не подходит, и даже может принести вред. Теперь мы вплотную подошли к решению этого вопроса. В чем же тут дело?

Если церковное пение есть вокальная музыка, - а последняя, как известно, является одним из видов искусства, - то оно должно подчиняться соответствующим законам искусства, в данном случае - всем правилам обще музыкальной теории; текст должен подчиняться мелодии, а мелодия - ограниченному размером такту и прочим требованиям теории. "Музыкальное искусство само по себе едино, и двух независимых музыкальных искусств быть не может" - так писал последний из исследователей старой школы, священник А.Игнатьев в 1916 году [2.12, 470]. Если церковное пение как музыкальное искусство выражает чувства и настроения церковного общества в целом, то почему оно не может отражать субъективных настроений художника-композитора, особенно тогда, когда эти настроения отвечают вкусам какой-то части этого общества? Отсюда напрашивается вывод: сколько композиторов, столько и настроений, столько и мелодий, их отражающих. Да и у одного и того же художника один и тот же сюжет может в разное время вызвать различные настроения и переживания. Вот вам и протестантский персонализм: сколько верующих, столько и религий. Наконец, если церковное пение есть музыкальное искусство, то оно не должно отставать от жизни: оно должно применяться к требованиям и вкусам общества, должно идти, так сказать, в ногу со временем. Отсюда и джазовая музыка при богослужении, и реквием, и литургическая драма. Все это чуждо нашей Православной Церкви. Итак, можно ли наше церковное пение назвать музыкой? Рассмотрим этот вопрос.