Конечно, было бы нелепо, предпочитая знаменную семиографию общепринятой нотации в пении церковном, распространять ее достоинство на всякую вокальную музыку. Когда мы говорим о превосходстве знаменной семиографии, мы имеем в виду ту область, для которой она была создана, то есть, область церковного пения, а именно - пения знаменного. Более того, известный почитатель знаменной семиографии С. В. Смоленский прямо заявил, что абсолютный переход на знаменную семиографию в наши дни бесполезен даже в церковно-богослужебном пении. "В настоящее время нельзя и думать о введении вновь пения по крюкам, - пишет он, - ибо нельзя же вычеркнуть из истории два столетия. Кроме трудности крюковой нотации и современной отчужденности ее внутренних оснований от принятых ныне законов гармонии и голосоведения, нельзя не принять во внимание и последние успехи русского пения, вполне заслуживающие уважения". "С другой стороны, - продолжает Смоленский, - нельзя не пожелать усвоения знаменной нотации хотя бы преподавателями духовно-учебных заведений. Учреждение особой кафедры в Духовных академиях обеспечило бы желательное образование таких преподавателей и придало бы желаемый смысл изучению церковных напевов в Духовных училищах и семинариях" [2.34, 42-43]. С этими словами русского церковного композитора и почитателя старины нельзя не согласиться. Изучать знаменную мелодию можно не иначе, как только в связи с ее природной семиографией, причем, не академически только, но и практически. В наши дни пение по крюковым книгам в храмах затруднительно для всех участников хора; но руководить знаменным пением можно не иначе, как только по этим книгам: крюковая книга в руках такого управителя - это то же, что партитура в руках современного регента. Рядовые моряки, плывущие в международных водах, могут не знать английского, например, языка, но его не может не знать сам капитан корабля. Или другой пример. Церковному чтецу, читающему за богослужением книгу Бытия, а равно и слушателю, не обязательно знать язык, на котором эта книга была написана Моисеем; но проповедник-толкователь обязан знать этот язык, ибо без знания его невозможно правильное и углубленное понимание текста.