В XVI веке знаменный распев достиг апогея своего развития как в качественном, так и количественном отношениях. В это время мелодика его достигла предельно широкой кантилены, обширный ладо-интонационный фонд окристаллизовавшихся в многовековой певческой практике попевок укрепился в музыкальном быту настолько прочно, что певцы знали на память и могли без затруднения исполнять весьма пространные мотивы, довольствуясь лаконичной записью из всего лишь несколькими идеографическими знаками. Появились сборники таких "тайнозамкненных" мелодических участков - "фитники" - и создавались учебные пособия к освоению певческого мастерства - "азбуки". Были положены на музыку тексты полного столпа осмогласия[1], подвижных и неподвижных праздников года, и создан повседневный певческий репертуар - "обиход".

В это же время культивируется путевой и демественный распевы, фиксируемые сначала в знаменной нотации, а затем, когда последняя стала недостаточной для обозначения сложных мотивов этих распевов, в особой - путевой и демественной - нотациях.

Структура мелодики путевого и демественного распевов та же, что и знаменного: те же приемы опевания опорных тонов и перемещение их с сильных времен на слабые; тот же принцип вариационной разработки мотивов; такой же терцово-квартовый ладовый объем попевок; тот же метод построчного изложения напева.

Из сопоставления мелодий знаменного и путевого распевов, написанных на один и тот же текст, видно, что путевой распев представляет собой усложнение знаменного, (сравн. ( 48) и ( 49), (50) и ( 51) ), в произведениях крупного масштаба, приводящее знаменную мелодию к существенной метаморфозе (сравн. ( 52) и (53) ). Путевой распев подчинен системе осмогласия и представляет своего рода разработку попевок знаменного, связанную с образованием мелодических "волн", иногда следующих в порядке постепенного нарастания, а затем сокращения. Частое употребление целых длительностей (иногда в удвоении), сопоставление таких моментов замедленного движения с краткими мотивами из длительностей четвертных, употребление сложных синкоп, нарушающих равномерность движения, придают мелодике путевого распева напряженный, тяжеловесный характер.

Демественное пение впервые упоминается в Воскресенской летописи под 1441 годом в связи с описанием смерти Димитрия Красного. По сообщению летописца умирающий князь, придя в сознание, "начат пети демеством. Господа пойте и превозносите его во веки, также [т.е. потом - Н.У.] аллилуия, по сем же стих богородичный четвертого гласа, 1 песнь: Жилище свое живый в вышних, также иные богородичники".[2]

О происхождении демественного пения были высказаны разные мнения. В.В. Стасов считал его византийским по происхождению, возникшим у русских из подражания манере греков "изукрашать уставное пение руладами и вставками своей фантазии", бытовавшими в устной певческой традиции и в XVI веке зафиксированными, потому что "стало невозможно удержать в памяти все их [т.е. певцов - Н.У.] бесчисленные фантазии".[3] Д.В. Разумовский считал демественное пение византийским, занесенное в Киевское государство Балканскими славянами и употреблявшимся до XVI века русскими в домашнем быту их как "ежедневное благочестивое упражнение домашней церкви".[4] В.М. Металлов считал демественное пение продуктом творчества "мирских певцов, приспособленных к церковному пению, но не принадлежавших к церковному клиру".[5] Проф. И.Гарднер (Мюнхен) считает, что демественный распев "по крайней мере в некоторых чертах является дальнейшим развитием и модификацией кондакарного вида пения".[6]

Генезис мелодики демественного распева тот же, что и знаменного - в интонациях русского музыкального языка. Но демественный распев не подчинен системе осмогласия. Его напевы созданы на основе не гласовых попевок, а иных оригинальных интонаций. Это его первая особенность.[7] Вторая особенность в сложности ритмов. Ритмика знаменного распева вытекает из равномерного дробления длительностей, и знамена с "оттяжками", соответствующие нотам с точкой в знаменных мелодиях, мало употребительны. В демественном же распеве "оттяжки" - обычное явление, причем они употребляются не только как увеличивающие длительность в полтора раза, но и как восьмые, залигованные с самыми разнообразными длительностями. Часто встречаются пульсирующие ритмы. Все это придает демественным мелодиям динамичный и выразительный характер. Третья особенность - своеобразие каданса в конце произведений. В знаменном и путевом распевах заключительный каданс представляет поступенное и равномерное движение голоса с опеванием тонов, на одном из которых музыка заканчивается. В демественном поступенное движение чередуется со скачками, с резкой сменой длительностей, причем конечный тон в этих оборотах почти не применяется. Он как бы "замаскирован" от слуха и появляется потом неожиданно. Если в знаменном и путевом распевах заключительный каданс представляет момент утверждения музыкального содержания, то в демественном это скорее прием, рассчитанный на усиление эффекта от прослушанного произведения. Характер музыки этого распева - ярко красочный и витиеватый - отвечал подъему русской культуры XVI - начала XVII вв. (сравн. ( 54) и ( 55) ). Наиболее торжественные песнопения знаменного распева были изложены как путевым, так и демественным распевом (см. ( 56), ( 57), ( 58), а также ( 59), ( 60), (61) ) и за богослужением допускалось их чередование.

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1] Здесь и далее мы употребляем слово "осмогласие" взамен "восьмигласия", которое использовалось в опубликованной работе самого Н.Успенского.

[2] Полное собрание русских летописей, т. VIII, Воскресенская летопись, СПБ, 1859, стр. 110.

[3] В.В. Стасов. Заметки о демественном и троестрочном пении. Собрание сочинений, т. III, СПБ, 1894, стр. 116-117.

[4] Д.Разумовский. Церковное пение в России. М., 1867, стр. 180-181.

[5] В.Металлов. Богослужебное пение Русской Церкви. Период домонгольский. М., 1908, стр. 144.

[6] J.Gardner. Das Problem des Altrussischen Demestischen Kirchengesangs und seiner Linienlosen Notation. Munchen, 1967, стр. 122.

[7] Встречающееся иногда указание на гласовую принадлежность демественной мелодии объясняется привычкой писцов следовать богослужебным книгам, в которых у всех песнопений указывается глас. (Д.Разумовский. Церковное пение в России, стр. 183).